Почему я решила переехать из Москвы в Нью-Йорк

История моего трудоустройства.

Наверное, начать надо с самого начала. Работу я пыталась найти еще в 2010 году, после окончания Лимана Колледжа (Lehman College, CUNY). Было очень непросто, поскольку в разгаре был мировой финансовый кризис. Было непросто попасть даже на собеседование. Были две неудачные попытки трудоустройства. Первая, когда отец попытался меня пристроить работать к своему очень хорошему знакомому на должность секретаря. Все пошло насмарку, во-первых, из-за неправильного поведения на самом рабочем месте, во-вторых, не очень удачные рабочие условия. Секретарь – это неблагополучная должность для человека, находящегося на аутичном спектре, но увольнение все равно было по моей собственной вине. А вторая попытка произошла тогда, когда меня опять пытались устроить на должность секретаря в одной страховой компании. Надо было звонить кандидатам, которые подавали заявление на страховку. Работа состояла в том, может ли русский иммигрант ее получить. Надо было сверить данные. Помню, что я старалась, но что-то им не понравилось.

Находилась я в состоянии полного отчаяния. Что делать дальше? Куда обращаться? Я с родителями обратилась в организацию «VESID», занимающуюся трудоустройством людей с ограниченными возможностями. После этого нас направила в аналогичную организацию «Job Path», где помогали устроиться по способностям. Было непросто из-за кризиса. Удалось только устроиться на двухмесячную стажировку в «NY1», агентство новостей. Условия были замечательными. Все сотрудники относились ко мне терпимо, поскольку знали о моем диагнозе. После этого искали другую работу, но у моего отца закончилась многолетняя командировка, и надо было возвращаться в Москву. Родителям, естественно, только оставалось забрать меня с собой.

Находясь в Москве, я снова искала себе место. Было много собеседований. Пыталась устроиться кассиром в «Ашане», но условия были для меня чрезмерно тяжелыми. Затем удача ко мне повернулась лицом. В декабре 2012 я получила замечательное предложение устроиться на должность редактора по сайтам в агентство новостей, «РИА-Новости» по проекту Ирины Ясиной, созданный в помощь инвалидам. Это была самая лучшая работа с очень достойной заработной платой. Меня там не только понимали, но и опекали. Там удалось проработать один счастливый год, но недолго музыка играла. По приказу президента Путина «РИА-Новости» были преобразованы в «Россию Сегодня». Естественно, проект, по которому я работала, был закрыт. Но вместо очередного отчаяния мне порекомендовали пойти на работу в «Блиц ЛТД», организация для инвалидов детства. Попала я на должность помощника руководителя. Условия были совсем другими, но все равно были гостеприимными. Зарплата была такой же. Сотрудники, которые там были, имели очень большие ментальные проблемы. Это были выпускники не только коррекционных, но и вспомогательных школ. Когда моя мать узнала в каком я теперь месте работаю, она хотела немедленно меня оттуда забрать, поскольку всю жизнь меня от такого защищала, не оттого, что считала меня лучше больных детей, но оттого что еще много лет нам сказали в лечебном детском центре, что я могу обучаться по нормальной общеобразовательной программе.

Хотела отвлечься и рассказать вам немного о тяжелом и непростом детстве. С чего начались все мои и мамины страдания? Появилась я на свет семимесячной, а значит, была недоношенной. Роды были очень тяжелыми, чуть ли не стоили жизни не только моей, но и маминой. Она потеряла два литра крови. То, что мы с ней остались в живых было огромным чудом. Врачи говорили, что особых проблем не было, только недовес. Родилась я в Нью-Йорке, во время более ранней папиной командировки. Ужасы все начались в Москве. Мама хотела меня оформить в детский сад, но врач невропатолог отказалась нас допускать в садик из-за того, что я не вступала в контакт и не отвечала на ее вопросы. Говорить я начала только в четыре года. Тогда мне было три года. Поставили мне диагноз “Отставание в развитии”. Но это было не самым страшным. Очень скоро распалась страна. У папы была маленькая зарплата. Жить было нам не на что. Посещали других врачей. Очень помогали мамины родители. Обратились к врачу Лебединской. Она нас направила в центр лечебной педагогики. Там со мной занимались и сказали, что мои проблемы минимальные. После этого папу направили уже в Вашингтон. Там я стала ходить в Американскую общеобразовательную школу. Я училась в общих классах с нормальными детьми за исключением английского языка, поскольку он для меня был чужим языком. Иногда ходила на специальные занятия по математике. Отношения со сверстниками не сложились. Все от меня шарахались, как от прокаженной. Тогда я не чувствовала и не осознавала своих проблем. Диагноз окончательный мне поставили только в колледже, когда я впала в депрессию из-за отсутствия друзей. Диагноз мы узнали частным образом. Врач сказала, что у меня синдром Аспергера, то есть аутизм в легкой степени.

Давайте вернемся к работе. В «Блиц ЛТД» я официально проработала год, поскольку через девять месяцев нас всех полиция выгнала из здания. поскольку мы там находились на незаконном основании. Вначале я считала, что это было очень по-варварски. Для больных работников это было совсем большим ударом, поскольку их возможности были ограничены в большей степени, чем мои. Осталось мне пойти на волонтерскую работу в «21 колледж» для ребят с особенностями. Как раз там выучились те ребята, с которыми я познакомилась в «Блице». Работала я там меньше чем полгода, поскольку я получила предложение от американских родственников — поехать на волонтерскую работу в нью-йоркский городской госпиталь. Естественно от такого предложения отказаться я просто не могла. Отправилась я немедленно…